На встрече с фестивальной прессой режиссер Питер Селларс с первых же слов заявил слова благодарности своим двум солистам – Асмик Григорян и Шону Паниккару, артистам, «исключительно далеким в своем творчестве от каких-либо клише». « Это история о молодом и рассерженном герое, представителе нового поколения, восстающего против правящего истеблишмента, ставящего под сомнение систему, в которой правительство и капитализм эксплуатируют и разрушают все, до чего могут дотянуться», говорит Селларс. Всё это находит отражение в музыке Прокофьева, темп и непосредственность которой он Селларс может сравнить только с «Свадьбой Фигаро» Моцарта. «Как и Моцарт, Прокофьев почти не дает нам передышку. У Прокофьева одно событие сменяет другое, трагедия и комедия, вершина и дно жизни всегда где-то рядом. Но в конце концов любовь – это единственное, что сохраняет значение», – говорит Селларс об «Игроке» и его калейдоскопе сменяющихся сцен и многочисленных персонажей.

Для Асмик Григорян это не первый раз, когда она поет роль Полины. На вопрос о том, чем режиссерский подход Селларса к этой опере отличается от «Игрока», в котором она участвовала раньше, сопрано отвечает короток: «Да во всем. От начала до конца, Питер совершенно по-особенному работает с материалом». Григорян впервые работает с Селларсом: «Это особенный для меня опыт, я очень рада нашей встрече. Знаете, в ходе работы он никогда не скажет «Я думаю» или «Я верю», но всегда «Я чувствую». Для меня это высший уровень искусства».

На вопрос о том, с какими трудностями он столкнулся при работе над партией Алексея Ивановича, Шон Паниккар говорит: «Признаюсь, поначалу было трудно настроиться на партитуру. Однако это постепенно изменилось благодаря работе с Питером Селларсом». Паниккар читал сложный роман Достоевского, и когда Селларс пригласил его на роль, он сразу же согласился, понимая, что с помощью режиссера причудливые, местами непонятные отношения между персонажами сразу станут понятными. «Питер делает героев романа правдоподобными, он наполняет их эмоциями, реальной жизнью». Даже зритель, никогда не читавший Достоевского, сможет понять и полюбить этих персонажей, как это случилось с самим певцом.

Селларс особенно отмечает условия работы в Зальцбурге: «С самого старта проекта вы оказываетесь здесь на невероятно высоком уровне – будь то артисты, декорации, техническая команда. Фестиваль дает тебе фундамент для работы на таком высоком уровне и открывает такую свободу, что дает тебе сильный импульс для творчества». О
связи между произведением и нашим временем он говорит: «Опера Прокофьева пролежала без движения около 70 лет. В советское время все, что в нем было творческого, эротического, критического, стало жертвой цензуры. Сегодня мы можем позволить всем этим аспектам дышать свободно». Он считает большой привилегией возможность изобразить конфликт поколений, заложенный в произведении, с помощью относительно молодых артистов, что делает его особенно убедительным. По его мнению, насилие, с которым мы сталкиваемся в «Игроке», все еще присутствует: «Тем не менее, мы не хотим бередить новые раны – мы хотим излечить их искусством».

На вопрос о том, как ей удается справляться с водоворотом эмоций, окружающих ее персонаж, Асмик Григорян говорит: «Для Полины самый большой конфликт – это ее отношения с самой собой. Лично для меня это очень понятно, поскольку я тоже постоянно нахожусь в конфликте с собой. Я узнаю себя в ее характере, поэтому роль дается мне легко». Она добавляет: «Это очень интересная роль. Ее преимущество в том, что мне не нужно тратить дополнительное время на язык, и с точки зрения продолжительности она не такая сложная, как Леди Макбет, Саломея или партии из «Триптиха», которые я не так давно пела в Зальцбурге».

О сложностях с русским языком, особенно с его звучанием в музыке, Шон Паниккар говорит: «Я не говорю по-русски и не читаю кириллицу, но благодаря хорошей транслитерации, хорошему тренеру и длительной практике я смог все это освоить». Григорян восхищается достижением сценического партнера, обращая внимание на большой объем текста в его роли. Селларс же так комментирует либретто: «Как и во всех операх с большим количеством текста, здесь только в контексте музыки понимаешь, насколько полна жизни и богата эта история». Именно в этом режиссер видит для артистов и зрителя способ найти точки соприкосновения со сложным сюжетом Достоевского.

Асмик Григорян ранее работала с дирижером Тимуром Зангиевым, для которого «Игрок» станет двойным дебютом – в Зальцбурге и за пультом Венских «филармоников». «Он совсем юный, но исключительно опытный. Тимур знает каждую деталь в этой опере». Паниккар соглашается: «Тимур хорошо знает, чего хочет, но в то же время он всегда готов пойти на компромисс. И да, он знает партитуру просто изнутри».

На вопрос, что бы он хотел, чтобы зрители вынесли из его постановки, Селларс отвечает: «Трудно выделить какой-то один аспект. Но прежде всего это всегда поиск себя и осознание вещей, которые были нам знакомы, но мы не осознавали их до сих пор».

Все трое согласны с тем, что Зальцбург является особым местом для творчества: «Для меня люди, с которыми я здесь работаю, любовь, которую я испытываю от коллег и зрителей, – здесь это чувствуется особенно. Всякий раз, когда я приезжаю сюда, уровень моей энергии повышается». Уникальный репертуар, созданный Маркусом Хинтерхойзером в Зальцбурге, фантастическая рабочая атмосфера, история и красота – вот качества, которые Шон Паниккар ценит в Зальцбургском фестивале. Отдельно Селларс отмечает Скальный манеж Фельзенрайтшуле как сцену: «Вы находитесь не просто в театре. Вы находитесь в другом измерении. Именно поэтому мне так нравится там работать».