Из письма Моцарта своему отцу 4 января 1783 года: «Это мое моральное обязательство... Я дал обещание и надеюсь, что смогу его сдержать. Я дал его еще до женитьбы на Констанции; но поскольку тогда я уже твердо был намерен жениться на ней сразу после ее выздоровления, мне было легко его дать его – но, как Вы сами знаете, время и другие обстоятельства сделали наше путешествие невозможным. Партитура из половины Мессы, которая до сих пор лежит у меня в столе и ждет своего завершения, является лучшим напоминанием этого обещания...»

Под «путешествием» почти наверняка подразумевалась поездка из Вены, куда Вольфганг переехал в 1781 году, в родной Зальцбург. «Обещание» же состояло в том, чтобы написать для Зальцбурга крупное произведение, а под «половиной Мессы» имелся ввиду гигантский «скелет» будущего шедевра.

Вероятно, поездка в Зальцбург, превратившаяся в трехмесячный вояж, была предпринята и для того, чтобы представить недовольному фактом свадьбы отцу свою жену Констанцию Вебер, на которой композитор женился в августе 1782 года без его согласия. Леопольд Моцарт не одобрял планов сына жениться, опасаясь интриг семьи Вебер, однако Вольфганг писал ему письма, в которых восхвалял Констанцию изо всех сил, хоть совсем и неубедительным образом: «Она не уродлива, но в то же время и не красива. Вся ее красота – это два маленьких чёрненьких глазка и хорошенькая фигурка. Она не умна, но у нее достаточно здравого смысла, чтобы исполнять свои обязанности жены и матери. ...И еще у нее самое доброе сердце на свете. Я люблю ее, и она любит меня изо всех сил. Скажите, могу ли я пожелать себе лучшей жены?» Из писем также видно, что Констанция повлияла на возрастающую религиозность Моцарта; супруги регулярно посещают церковь. Леопольд не был полностью убежден в прелестях сыновней жены, а его ответные письма Вольфгангу, похоже, оказались настолько нелицеприятны, что все они были впоследствии быстро уничтожены Констанцией.

Кроме семейных неурядиц, цитируемое выше письмо содержит единственное упоминание самого Моцарта о Большой мессе, которая была, вероятно, начата композитором в июле 1782 года, сразу после завершения работы над «Похищением из сераля» – оперой, создавшей Моцарту репутацию полноценного театрального композитора.

Моцарт спорадически работал над ней до лета 1783 года. В том же году он создал Хаффнеровскую симфонию, трио фортепианных концертов и два первых струнных квартета, посвященных Гайдну. Изысканность, искрометное остроумие, беспредельная радость жизни – счастливые, земные переживания – характеризуют эти сочинения. И среди них, возвышаясь – этот полный космической бескрайности, потусторонний гигант.

Месса была исполнена «целиком» (справедливости ради нужно сказать, что произведение уже тогда было наполнено композитором заимствованиями из других своих произведений, лишь бы сделать ее «полной» и пригодной для литургического исполнения) 23 октября 1783 года в присутствии композитора – возможно даже, сам Моцарт был за органом. Местом действия стала St.Peter – Церковь Святого Петра в Зальцбурге, где ее ежегодное исполнение в рамках Зальцбургского фестиваля остается несокрушимой традицией и по сей день. Предположительно, Констанция исполняла партию первой сопрано, непосильный вокальный трюк, написанный мужем.

Несмотря на это, месса «работает» в том виде, в каком ее оставил композитор, пусть и не как произведение для священнослужения. Однако причины, по которым он оставил работу над ней, до сих пор остаются предметом предположений и споров. В 1782 году у Моцарта было достаточно времен для ее завершения, хотя очевидно, что выдвинутые композитором к самому себе гигантские требования уже было не так легко удовлетворить. Кроме того, на первый план то и дело выходили другие «первоочередные» проекты, да и дар Моцарта как композитора хоровой музыки с годами становился все менее востребованным в Вене.

Музыка, пусть незаконченная, обрела жизнь после зальцбургской премьеры, когда в 1785 г. композитор, обладавший талантами «миксолога» не хуже своих предшественников Баха или Генделя, взял Kyrie и Gloria, добавил пару арий, а также итальянскую кантату Davide penitente.

Есть еще одна кажущаяся загадка, связанная с мессой, лишь отчасти объясняемая процитированным выше письмом и сделанными из него выводами: зачем Моцарт вообще ее написал. Почему, освободившись от кабалы зальцбургского двора и переехав в Вену, где церковная музыка не была востребована (по крайней мере, Моцарту тут ее никто не заказывал), композитор поставил перед собой такую задачу? Мог бы написать что-нибудь более практичное в качестве акта благодарности за "выздоровление" Констанции.

Наиболее логичным объяснением, в значительной степени подтверждаемым самой партитурой, является тот факт, что незадолго до начала работы над мессой Моцарт открыл для себя музыку позднего барокко, прежде всего, творчество Иоганна Себастьяна Баха и Генделя, которое до этого времени считалось безнадежно устаревшей музыкой. Это открытие заставило Моцарта пересмотреть свои композиторские ценности, задаться вопросом – и опять-таки, исключительно спекуляция! – а не является ли движение назад, перенятие основных стилистических компонентов эпохи Баха и Генделя, своего рода прогрессом в искусстве.

Представление о том, что музыка прошлого питает настоящее и будущее, отнюдь не было общепринятым в то время. Тогдашняя публика требовала постоянной новизны, причем венские зрители были самыми капризными. В модных салонах города звучала только современная музыка. Живой композитор, тем более такой, как Моцарт, известный исполнитель (в его случае - на фортепиано), вполне мог при случае возродить один из своих хитов прошлых сезонов. Но выкапывать что-то из архива тридцатилетней давности? Забудьте об этом.

Даже если Моцарт действительно пережил кризис, вызванный его знакомством с барокко, то он излечился от его депрессивных последствий, сочинив целый ряд произведений – фортепианную фантазию и фугу (К. 394), фугу для двух фортепиано (К. 426), транскрипции для струнного трио из «Хорошо темперированного клавира» Баха и, что особенно показательно, части этой самой мессы, ошеломляющие Qui tollis и Cum Sancto Spiritu которой пропитаны баховским влиянием.

Что же остается в итоге? Для Большой мессы Моцарт написал Kyrie, Gloria, частично Credo, Sanctus и Benedictus. В Credo для Et incarnatus est Моцарт нотировал вокальные линии, обблигато для флейты, гобоя и фагота, а струнные партии пришлось дописывать последующим редакторам. В Osanna отсутствует привычный и необходимый второй хор, поэтому его пришлось дописывать по подсказкам оркестровых партий.

Реконструкция этого грандиозного музыкального исполина началась лишь в начале XX века благодаря усилиям немецкого музыковеда Алоиса Шмитта. Его на тот момент новаторское издание мессы позже было неоднократно переработано другими музикологами и замещено, в первую очередь часто исполняемой редакцией, составленной в 1956 году американским ученым Х. К. Роббинсом Лэндоном, который помимо новаторских работ Шмитта использовал дополнительные свидетельства композиторской и исполнительской практики Моцарта, ставшие известными лишь в середине XX-го столетия.

– Херберт Гласс